Источник – Петербургский дневник, 7 февраля 2018 года
Беседовала Марина АЛЕКСЕЕВА
В Молодежном театре на Фонтанке – премьера спектакля «Обыкновенные чудики». Чем привлекает Шукшин? Как помогает в работе йога? Об этом и многом другом рассказал «ПД» худрук театра Семен Спивак.
Семен Яковлевич, почему именно Шукшин, да еще со студентами?
Еще на первом курсе я дал своим студентам задание подготовить эскизы по рассказам Шукшина. Мы их обработали, и нам показалось, что могла бы получиться интересная история. В этом спектакле занят будет весь курс. И даже те, у кого нет ролей, тоже будут участвовать, создавать атмосферу. Это очень важно. Великий актер, педагог и режиссер Михаил Чехов писал, что если в спектакле нет атмосферы, то она не перетекает и в зал. Сейчас очень много безатмосферных спектаклей, потому что они строятся на разуме, а не душе. В театре должно быть умное сердце и сердечный ум.
В театральные вузы бешеный конкурс. Как угадать, кто станет хорошим актером, а кто нет?
Это как в жизни. Если мы открыты, то всегда понимаем, кто свой, а кто чужой. Главное во время общения прислушиваться к себе. Я все делаю на вступительных экзаменах, чтобы ребятам было весело, свободно, чтобы они раскрепостились. И слушаю себя: вот этот - свой, а этот - нет. Это уже четвертый мой курс.
А есть ли среди них уже известные артисты?
Не думаю, что в наш театр ходят на звезд. У нас нет очень громких имен. Пока нет, но я думаю, они, появятся. Сейчас в кино много снимают Романа Агеева. Переехала в Москву, но продолжает играть в наших спектаклях Елена Радевич. Известной артисткой стала Света Смирнова. Она даже ушла из театра, все время снимается. Но кино - такое искусство, которое зачастую берет лишь то, что наработано в театре, не помогает развитию индивидуальности. Часто даже нет репетиций перед съемкой, просто обговаривают сюжет. С точки зрения театра это несерьезно.
А вы спокойно отпускаете актеров на съемки?
Вы знаете, бороться с этим сложно. Если бы театр мог платить примерно столько же, сколько кино, тогда мы бы имели право ставить какие-то условия. Сейчас - нет. Но я с этим смирился, большую работу внутри себя провел. На спектакли актеры приезжают, а репетиции, бывает, пропускают и за них играют мои ассистенты.
Ваша дочь Эмилия много снимается. Фильм «Отель последней надежды», где она сыграла роль, награжден «ТЭФИ». Можно гордиться?
Да, в кино у нее есть очень интересные работы. Последняя отцовская радость – ее участие в фильме «Драматургия любви». Картина длится всего 12 минут, но сыграна остро, глубоко и талантливо. Там замечательный ансамбль петербургских артистов. Почему-то сейчас так сложилось, что все главные артисты - москвичи, а петербургские только подыгрывают им. Это очень грустно, потому что в Петербурге замечательная актерская школа. Я думаю, что какие-то фильмы, как произведения искусства, просто не состоялись бы без участия Фрейндлих, Басилашвили, Лаврова, Юрского, Стржельчика, Громадского, Яковлева, Толубеева...
Бывает так: работаешь с удовольствием. А когда показ – понимаешь, что все не так и хочется переделать. Как у вас?
Первая встреча с залом – очень тонкий момент. В день премьеры ни я, ни артисты не думаем о зрителях. Потому что не ясно, что получится в результате нашего свидания. Иногда публика не сразу принимает спектакль. Так, например, было с «Жаворонком». А сейчас на него не попасть, хотя прошло 18 лет. Мы репетируем после премьеры спектакль в течение лет трех - четырех. На каждом представлении следим за реакцией зрителя. И когда видим, что ее нет, работаем еще активнее.
А кем вы себя больше ощущаете: педагогом или режиссером-диктатором?
Если режиссер не педагог, то спектакль не получается. Потому что он будет только трактовать и строить мизансцены.. А артиста нужно направить, чтобы тот почувствовал, о чем и ради чего он играет. А этого можно достичь только педагогическим подходом. В этом убеждении я не одинок. В одном из недавних интервью Анатолий Васильев сказал: «Режиссёр без составляющей педагога – это не режиссер». Я раньше был диктатором. Но опыт и жизнь в профессии многое изменили. Я читал, что в психологии тоже действует третий закон Ньютона: сила действия равна силе противодействия. То есть чем сильнее мое давление на артиста, он тем сильнее его сопротивление. Поэтому я использую окружные методы, тактичные, мягкие, чтобы актер мог раскрыться глубже.
Не йога ли вам в этом помогает?
Да, у меня есть Учитель в Мадриде. Я с ним встречаюсь 1-2 раза в год. Он разговаривает со мной, меняет упражнения. Но эта йога не для здоровья, хотя здоровьем она, конечно, занимается, тоже. Йога воспитывает дух. Самое трудное в моей жизни, что не я руковожу работой, а работа руководит мной. Все-таки есть огромная ностальгия по тому, чтобы просто побыть одному, поговорить самим с собой. Мне кажется для человека это очень важно. Йога научила меня прощать, и многое в моей жизни кардинально изменилось… Я думаю, что театры, образно говоря, – это «заводы» по производству духа. В настоящем театре должна рождаться энергия духа, общения, тепла, соединяющего актеров и зрителей. Нужно не развлекать, а увлекать человека. Потому что сегодня мы живем в антиидеалистическом мире – так далеко отстоящем от идеала, что становится страшно.
А как бы вы определили кредо своего театра?
«Театр для людей». Мне очень нравится название, в центре которого находится человек - его жизнь, с любовью исследованная и честно показанная в данный день, в данную минуту, в данных условиях. Потому что зритель больше всего любит смотреть, когда ему рассказывают о нем самом. Искусство должно поднимать и поддерживать человека. Быть ему матерью, отцом, любимой женщиной. Театр должен оставаться островом разума и добра. В этом я и вижу нашу задачу.